умереть от пыток

1. пытка

2. муки, агония

3. причина, источник муки

4. испытание, переплёт; переделка

5. редк. сильное искажение, извращение (смысла и т. п.)

1. пытать

2. мучить, терзать

3. искажать; извращать (смысл и т. п.)

4. закручивать, скручивать

5. редк. получать (сведения и т. п.) при помощи пыток; выпытывать

- extensive use of torture

1. душа, сердце. Улы йӓнг доно яраташ любить всем сердцем; йӓнгем каршта душа болит; йӓнгеш ясы больно на душе.

□ Кынам улы тӓнгем, мыра курым йӓнгем. Н. Егоров. Когда у меня есть друг, душа моя вечно поёт. См. шӱм, чон.

2. в поз. опр. душевный, сердечный. Йӓнг мыры душевная песня; йӓнг шӓла сердечное приветствие.

□ Пӓшаэт йӓнг ӹвыртымашты мытыкеш толын кечыжат. И. Захаров. И день кажется короче, когда от работы душевная радость.

◊ Йӓнг вашт от (всей) души; искренно, от доброго сердца. Ӓтям стӧл огол туре шӹнзат, йӓнг вашт орланен, ӓвамлан шайыштеш. В. Патраш. Мой отец сел напротив угла стола и, страдая всей душой, высказывает свою обиду моей матери. Йӓнг выргыжеш на душе неспокойно (букв. душа волнуется). Изи кекла выргыж колтыш мӹньын йӓнг. Н. Ильяков. У меня на душе стало неспокойно (букв. маленькой птичкой затрепетало моё сердце). Йӓнг йӓнг вӓрышты агыл душа не на месте; чувствовать себя беспокойно, крайне взволнованно. Шукы верема ам уж гӹньы, йӓнгат йӓнг вӓрышты агыл. А. Канюшков. Если долго не встречаюсь с ней, то душа не не месте. Йӓнг йыла душа болит; сильно волноваться, переживать. Карточкетым кидыш нӓлам, дӓтамалын йыла йӓнг. П. Першут. Беру твою фотокарточку в руки, и почему-то душа болит. Йӓнг лӓктеш вот-вот сердце выскочит; кого-л. неожиданно охватывает отчаяние, испуг, тревога; умирает. Лукан пӹтен шӱлышат, лӓктеш веле вет йӓнгжат. Г. Матюковский. Лука задыхается, у него вот-вот выскочит сердце. Йӓнг мадеш (мыра) душа поёт; отрадно на душе. А йӓнг рвезын ганьы эче мадеш, цеверетшы ак шонгем, агеш. Н. Егоров. Отрадно на душе как у молодого, красота твоя не стареет, нет. Йӓнг орлана душа болит, страдает. Йӓнгем орланен, цӹтырал ижы колтыш. Н. Игнатьев. Душа моя страдает, что даже затряслась. Йӓнг пыдырана с души воротит; противно, отвратительно. Тӹ рӹпката йыдеш кӓньысырлана, тӓйӓнгжы пыдыранен шӹнзын. Г. Матюковский. В тот тёплый летний вечер она беспокоилась, с души воротило. Йӓнг пыраш успокаиваться, успокоиться; оживать, ожить. Ти хӓдырвлӓн йӓнгышты пыренат, нӹнат тагышкыла кыргыжаш, шӹлаш тӓрваненыт, машанет. Н. Игнатьев. Кажется, у этих вещей ожили души, и они кинулись куда-то бежать, прятаться. Йӓнг пыт всей душой; не жалея сил. Труена тилышты йӓнг пыток. П. Першут. Мы трудимся в тылу всей душой. Йӓнг райыш кеа отдать богу душу; умереть. Мӹньын ик ӹдырем веле ыльы, Кӓпеш шоат, йӓнгжым райыш пуш. К. Беляев. У меня была лишь одна дочь, выросла и душу богу отдала. Йӓнг тӓрвана переживать по какому-либо поводу. Токем мидымем гишан йӓнгжы (ӓван) когон тӓрвана, мӹньым ямшешат эче пишта лиэш. Н. Игнатьев. Мать будет сильно переживать, что я не вернулся домой, будет считать меня пропавшим. Йӓнг теммеш сколько душе угодно; без всяких ограничений, вдоволь. Кид кычен ош пеледыш лошты Сагаэт каштнем йӓнг теммеш. А. Атюлов. Взявшись за руки, среди белых цветов я бы ходил вместе с тобою сколько душе угодно. Йӓнг тывырга тошнит (о противном, отвратительном состоянии). Иктым веле ӓштем: йӓнгем пила тывырген кеш дӓйӹлерак йонгаташкы амаса тӱгы кыргыжым. А. Канюшков. Помню лишь одно: мне стало дурно, и я быстрей выбежал за дверь, на волю. Йӓнг тыргыжлана сердце беспокоится; беспокоиться, переживать. Тидым лыдын, тыргыжлана йӓнг. Вет ӹлымаш кид кӱ лӹвалны. Н. Егоров. Прочитав это, душа беспокоится, ведь жизнь находилась как будто под камнем. Йӓнг тӹргач через край; сверх меры. Нӓнгеаш гӹнь тӹнар пайдам – кӹшкалтшы сусу йӓнг тӹргач. А. Атюлов. Если везти, то надо везти столько богатства, чтобы радость душевная лилась через край. Йӓнг ӱкша стать равнодушным, охладеть к кому-л. Йӓнг цӹтыра трепетать от страха. – Трӱк самынь парням пӹзыралеш?.. - цӹтырал колта южын йӓнг. И. Горный. – Вдруг по ошибке палец прищемит?.. - трепетали от страха некоторые. Йӓнг шелеш сердце обрывается; кого-л. неожиданно охватывает отчаяние, испуг, тревога. Сӹгырал колтыш трӱк тӹшецын, вуйта йӓнгжы шельы яшт. Г. Матюковский. Вдруг кто-то закричал оттуда, будто вконец разорвалось у него сердце. Йӓнг ӹвырта душа (сердце) радуется. Йӓнг ӹвырта, ку-шы халам анжен, пеледалтеш туан шачмы вӓр! Н. Егоров. Глядя на растущий город, радуется сердце, расцветает родная сторона. Йӓнг ясы боль (крик) души. Йӓнг ясы пар доно дымарем кужы шуды лошкы шуэн колтышымат, пӧртшы мардеж ганьок омшаник докыла колталтышым. Н. Ильяков. От душевной боли я бросил дымарь в высокую траву и кинулся в сторону омшаника. Йӓнг ялгавалыш вала душа в пятки уходит; испытывать чувство страха. Йӓнгеш кыньыге чучеш на душе неспокойно. Санюкын йӓнгешыжы кыньыге чучеш. Г. Матюковский. На душе Санюка неспокойно. Йӓнгеш кӱтымы лиаш не по душе; не нравится. Тӹнам шкежат дӓчимашыжат йӓнгешем кӱтымы лин колтевы. А. Канюшков. Тогда она сама и её манера одеваться стали мне не по душе. Йӓнгым нӓлаш брать за душу; мучить. Хӓрдымы цуца йӓнгым нӓлыт, орландарат, эх, кӱм вӓл? Г. Матюковский. Свора бесстыдников мучает, издевается, эх, над кем? Йӓнгеш пижаш быть по душе; нравиться, по вкусу. Кӱн лыдыжы, мырыжы Пижеш йӓнгеш утлаок. Г. Матюковский. Чьи стихи, песни по душе. Йӓнгым аздараш манить душу; располагать душу к чему-л. Машинавлӓжы пӓшам куштылтарат, --- пӓшашкы йӓнгым аздарат. Н. Игнатьев. Машины облегчают труд, и работа манит душу. Йӓнгым йылатараш волновать душу, встревожить душу. Йӹрымыжы годым Марйи утлаок когон йӓнгым йылатара. Н. Игнатьев. Майри своей улыбкой сильно волнует душу. Йӓнгым карштара на душе больно, ранить душу, точить (о тоске, печали). Халык йӓнгым вет карштара кого ойхы, эксыкшат. Г. Матюковский. Душу народа точат большое горе и печаль. Йӓнгым пачаш открывать душу; быть откровенным. Софиланжы кидшым пушат, улы йӓнгжым Хӧдӧр пачы. Н. Игнатьев. Фёдор протянул руку Софии и открыл ей всю свою душу. Йӓнгым пишташ вложить душу; отдаться делу целиком. Пиштена улы винам, йӓнгнам мӓик яратым пӓшаш. Г. Матюковский. Мы вложим все свои силы, душу в одно любимое дело. Йӓнгым пыдыраташ беспокоить, тревожить душу. Кыйыр вуян, шӹма лицаан Ольгажат эче яратым марыжын йӓнгжым когонок пыдыратыш. Г. Матюковский. К тому же и Ольга с её вьющимися волосами, нежным лицом очень тревожила душу своего любимого мужа. Йӓнгым пынзал пуаш вывернуть душу, отдать всю душу; отдаться целиком. Тӹды мырым викыш, шанет, йӓнгжым пынзал пуа яшт. Н. Егоров. Кажется, он отдаёт всю свою душу этой песне. Йӓнгым санзалташ мучить; причинять страдание. – Эче мӓгырет?! Ы-ы-х, толькыжы! Йӓнгем санзалтен ӹледа! Н. Игнатьев. – Ты ещё плачешь?! Эх, только мучаете меня! Йӓнгым сӓраш подкупать; склонить на свою сторону. Йӓнгем сӓрен у верема, у верема – сонимакы. Г. Матюковский. Меня подкупило новое время, время – цветочки мальвы. Йӓнгым тӓрваташ брать за душу; глубоко трогать, волновать. Вет школышты тыменьмы верема сек яжо жепла ӓшеш кодеш дӓтаманяр и эртымыкат йӓнг тӓрватышы ӓшындарымашвлӓм канда. А. Канюшков. Ведь школьные годы остаются в памяти как самые лучшие годы, и даже через много лет приходят воспоминания, которые берут за душу. Йӓнгым цӹгылтараш щекотать сердце; глубоко трогать, волновать. Салтаквлӓн шаяшты пишок нӹжгатан дӓтуанын шакта, йӓнгымат цӹгылтара. А. Канюшков. Разговор солдат такой ласковый и родной, даже за душу берёг. Йӓнгышкы витараш надоедать, донимать; крайне раздражать. Шӹргы ло доно кӹшкыла какляргыл йогышы Рутка мольым йоктарышывлӓн йӓнгышкышток витарен шоктен: кечеш таманяр гӓна пренявлӓ пӱаналт шӹнзыт. И. Горный. Рутка, извивающаяся, как змея, среди леса, надоела сплавщикам: по нескольку раз в день бревна создавали затор. Йӓнгышты таен урдаш скрывать в себе что-л. Ма акъярым ужеш гӹнь, йӓнгыштыжы шукы таен урден ак мышты. А. Канюшков. Если он увидит какие-либо недостатки, то не умеет долго скрывать в себе. Йӓнгыш шоаш пронять душу; пронизать душу насквозь. Шамаквлӓ нӹнын йӓнгыш шошты дӓпӓша лижы рашырак. Г. Матюковский. Пусть их слова пронимают душу и пусть их работа будет заметней. Йӓнг шыпшеш душу тянет; склонность, расположение к кому-л. См. чон, шӱм.

 Я хочу жить!

   1958 - США (120 мин)

     Произв. UA (Уолтер Уэйнджер)

     Реж. РОБЕРТ УАЙЗ

     Сцен. Нелсон Гиддинг и Дон Манкивиц по мотивам статей Эда Монтгомери и писем Барбары Грэм

     Опер. Лайонел Линдон

     Муз. Джон Мэндел

     В ролях Сьюзен Хейуорд (Барбара Грэм), Саймон Окленд (Эд Монтгомери), Вирджиния Винсент (Пег), Теодор Бикель (Карл Палмбёрг), Уэсли Лау (Генри Грэм), Филип Кулидж (Эмметт Пёркинз), Лу Кругмен (Джек Санто), Джеймс Филбрук (Брюс Кинг), Бартлетт Робинсон (окружной прокурор), Гэйдж Кларк (Ричард Трибоу),

   Барбара Грэм, танцовщица и проститутка, впервые попадает в тюрьму за дачу ложных показаний. Она хотела помочь друзьям. Выйдя на свободу под честное слово, она связывается с 2 мошенниками и помогает им в разных затеях (игра краплеными картами, кражи со взломом и пр.). Она выходит замуж за бармена и рожает ребенка. Но ее муж - наркоман, и она с ним расстается. Оставшись совсем без денег, она находит бывших сообщников и попадает вместе с ними под арест за соучастие в убийстве. Она не может доказать, что в вечер убийства была с мужем и ребенком. В отчаянии она соглашается на предложение соседки по камере, чей знакомый может предоставить ей фальшивое алиби. Тот вынуждает ее признаться, что в роковой вечер она была на месте преступления. На процессе она узнает, что человек, обеспечивающий ей «алиби», - полицейский, которому было поручено вытянуть из нее признание. Ее прошлое, судимость за дачу ложных показаний, всплывшая история с поддельным алиби настраивают присяжных на суровый лад. Вдобавок бывшие сообщники, надеясь на досрочное освобождение, винят Барбару во всех смертных грехах. Барбару приговаривают к смертной казни в газовой камере тюрьмы Сан-Квентин в Калифорнии. Психиатр заявляет, что, по его мнению, она невиновна в убийстве, и журналист Эд Монтгомери, во время суда возглавивший в прессе кампанию против нее, теперь встает на ее защиту. Ее переводят в камеру смертников, и она проводит последние дни по соседству с газовой камерой. Адвокат и Монтгомери пытаются ее спасти, но лишь оттягивают исполнение приговора. Наконец, Барбара входит в газовую камеру с повязкой на глазах, как она просила сама, чтобы избежать взглядов свидетелей, следящих за ее агонией из-за перил.

   ► Этот спорный и неровный, но захватывающий 27-й фильм Роберта Уайза, наряду с Босоногой графиней, The Barefoot Contessa и Тихим американцем, The Quiet American, была выпущена фирмой Джозефа Манкивица «Figaro Inc.». Из этих 3 картин только Я хочу жить! окупилась в прокате. Уолтер Уэйнджер предложил 1-ю версию сценария (написанную Доном Манкивицем, племянником Джозефа) Уайзу, и тот согласился заняться фильмом, но потребовал, чтобы сценарий полностью переписал Нелсон Гиддинг (работавший с Уайзом на 5 картинах). Есть основания полагать, что переработку нужно было завести еще дальше. Осуждать институт смертной казни на примере судебной ошибки (причем спорной) означает подкреплять тезис допущением, которое может ему повредить и даже полностью его дискредитировать. В данном случае речь идет не столько о самой природе меры пресечения, сколько о ее уместности. Реальная виновность приговоренного дает противникам смертной казни куда более весомые аргументы, а спорам вокруг нее - более честную и определенную почву. И, напротив, полная невиновность осужденного имеет все шансы оттеснить дебаты в наезженную колею мелодрамы, где ужас перед судебной ошибкой затмит собой ужас перед «высшей мерой наказания». Но Уайзу в своей режиссуре удалось в какой-то мере исправить этот недостаток. Фильм захватывает тем, что режиссура эта беспрестанно сталкивает между собой (вместо того, чтобы гармонично соединять, как во многих других фильмах Уайза) 2 основные тенденции в стиле режиссера: стремление к документалистике и поиски зрелищного и сенсационного материала. Довольно умелый сценарий, состоящий из 3 частей (биография Барбары; пребывание в тюрьме и процесс; ожидание казни и сама казнь), позволяет пронаблюдать за тем, как режиссура Уайза постепенно уравновесит 2 эти тенденции.

   В биографической части (увы, слишком поверхностно и неопределенно говорящей о происхождения и юности героини) Уайз мастерски использует освещение и короткий монтаж, чтобы подчеркнуть жизненные силы, бурную энергию главной героини, а также ее беспечность и неосторожность. Эта энергия растрачивается впустую в ночном, влажном и мерцающем мире, где Барбара напрасно считает себя королевой. 2-я часть выводит вперед растерянность героини, по наивности ставшей жертвой ловушек, сомнительными методами расставленных сообщниками, полицией и правосудием. Это самая нейтральная и самая неудачная часть, в которой Уайз умело - но без разъедающей силы, которой требовала тема, - смешивает драматургическое напряжение, психологическое описание и строгое изложение фактов и событий в юридическом ключе. Только 3-я часть пробуждает его талант. Его режиссерский стиль, где теперь превосходно уживаются строгость, зрелищность и сдержанность, стремится выразить простое течение времени, когда оно, нагруженное трагедией, несет главному герою лишь неотвратимое поражение и страдания. Уайз тщательно и с путающей медлительностью описывает мучения, пережитые героиней перед тем, как ее запирают в камере пыток, достойной позднего средневековья. Здесь речь идет уже не о вине или невиновности, а всего лишь о женщине, которой предстоит умереть, причем в таких условиях, что доброжелательность тюремщиков, последние старания защитников и все прочие знаки симпатии лишь усиливают чудовищную жестокость картины. Тезису больше не нужны аргументы, и он уступает место простому, по-иному убедительному созерцанию ужаса. К тяжелой теме - последняя ночь приговоренной к смертной казни - Уайз применяет технику рассказа в реальном времени, над которой он экспериментировал в Подставе, The Set-Up.

   Великолепная и щедрая актерская работа Сьюзен Хейуорд (которая, напомним, работала со Стюартом Хайслером, Де Миллем, Жаком Турнёром, Манкивицем, Генри Кингом, Николасом Реем, Делмером Дэйвзом и т. д.; один из самых красивых послужных списков среди голливудских актрис) помогает режиссеру четко обозначить намерения. Джазовая партитура, в свое время привлекшая к себе очень большое внимание (идея Джозефа Манкивица) - одновременно и худшая, и лучшая находка фильма. Она придает начальным сценам удивительный ритм и атмосферу, однако ужасно «старит» фильм в целом, и нам часто думалось, что в звуковом сопровождении подобного сюжета музыка не должна быть настолько явной, либо же ее не должно быть вовсе.